Только отвлёкся, и тут же полетело всё в разные стороны, шумит электричка, требующая вернуться на пути чернильнодорожные. Электричка въезжает в мою голову перфорированной кинолентой. Сидят мои вчерашние выводы, философскими вопросами торгует седовласый сын степей, а из жёлтого прямоугольника в стене машинист точкой-тире-точкой сообщает котировки на бирже спасения души от вечного огня, греющего утренний кофе. Электричка дышит, свистит её ветер в ушах. Вагоны мыслей, кто-то плюёт в окно, кто-то просит сделать потише, но я точно знаю, что кондукторы подменили ответы в кроссворде. Кондукторы преследуют меня из вагона в вагон. Один из них прячет в сумке заточенный олений рог, который его дед вытащил из спины последнего сбежавшего от мирной жизни офицера. На роге выгравировано «прощение за слёзы». И я прячусь за дверьми, закрывая лицо руками. Погасив свет, электричка проезжает через тунель головы. Если повезёт, то это окажется всего лишь жизнь, страшная жизнь, вызванная переутомлением от очередного новомодного марафона гордыни, в котором принимают участия все без исключения под страхом надвигающегося солнца. Шаги, кондукторы всё ближе, я слышу, как седовласый сын степей указывает им на тамбур. Я вжимаюсь в стекло двери, мимо пролетают станции. Пусть это окажется всего лишь жизнью, страшной жизнью, а когда за мной придут и воткнут олений рог прямо в отверстии груди - я усну.